“Это новый общественный договор“. Интервью вице-премьера Жумангарина об НДС, инфляции

- Правительство хочет провести масштабную налоговую реформу. Объясните, пожалуйста, максимально простым языком: зачем?

- На самом деле реформа не просто налоговая, а налогово-бюджетная. То есть меняется не только налоговый кодекс, но и бюджетный. Что такое бюджет государства? Если говорить простым человеческим языком, это целевой денежный фонд, который позволяет государству максимально эффективно выполнить свои функции по развитию и повышению благосостояния граждан. Честно говоря, другой задачи просто нет.

Целевой денежный фонд предназначен для инвестирования в собственную экономику. Естественно, каждый год надо это инвестирование увеличивать. Допустим, сейчас это порядка 17 процентов. Но если ты не инвестируешь сам в собственную экономику, то, естественно, никакие иностранные инвесторы к тебе не придут.

Когда мы начинали формировать бюджет 2025 года, мы увидели, что для того, чтобы затратную часть обеспечить, это 26 триллионов, нам не хватает порядка 10 триллионов. Что такое доходная часть - это то, что мы собираем за счет налогов.

У нас есть возможность заимствовать в Национальном фонде, у нас есть гарантированные трансферты. С Национального фонда гарантировано ежегодно мы можем получать около двух триллионов тенге. А еще есть целевые трансферты. Это дополнительные трансферты, которые мы получаем благодаря решению Главы государства. Нам не хватает 10 триллионов, из них мы чуть больше пяти закрыли за счет Национального фонда.

А где мы взяли остальные средства? Мы их заняли. Заняли на внутреннем рынке, выпустив облигации Министерства финансов, ценные бумаги. И таким образом мы закрываем 10 триллионов.

Но если говорить простым человеческим языком, нам 10 триллионов не хватает для того, чтобы содержать свой бюджет. Ведь для того, чтобы дальше развиваться, нам придется делать эти же подобные итерации каждый год.

Ну и каждый здравомыслящий человек понимает, что это не может продолжаться вечно. Рано или поздно, сколько бы веревочке ни виться, конец всегда будет. Либо Нацфонд закончится, либо нам перестанут занимать деньги. То есть у нас кредит доверия упадет. Рейтинг страны.

И поэтому мы начали разбираться, в чем же проблема. И поняли, что с собираемостью налогов у нас не все так хорошо. Основные налоги, которые являются источниками поступления доходной части бюджета, это НДС и КПН. НДС это порядка 40 процентов (от доходной части - прим. редакции), КПН составляет порядка 30 процентов. Остальное - другие виды налогов. У нас нет собираемости по НДС 40 процентов. В лучшем случае 20-24 процента. По корпоративному подоходному налогу в принципе и по индивидуальному подоходному налогу не такая критическая ситуация. Суть налоговой реформы была в этом.

Мы могли бы не делать этой реформы. Мы могли бы оставить все как есть и нормально прожили бы еще с десяток лет по подобной же схеме. То есть занимали, перезанимали и брали по 5 триллионов каждый год с Нацфонда. Но надо понимать, что Нацфонд - это будущее нашей страны. В данном случае, допустим, если брать программу "Нацфонд - детям", то в 2032 году мы бы уже каждому ребенку смогли бы заплатить всего 8 долларов. А в 2036 году Нацфонд перестал бы существовать при таких темпах трат.

- Если простыми словами, мы тратим слишком много по сравнению с тем, что мы зарабатываем?

- Вы абсолютно правильно сказали. У нас очень высокие траты на социальную часть. Если брать республиканский бюджет, социальная часть - это порядка 37,5 процента, порядка 10 триллионов. Если туда прибавить еще порядка 8 триллионов, которые мы даем на региональное развитие, то считайте: львиная часть бюджета уходит на эти две позиции.

У нас социальное государство. И на то, что у нас настолько высокие социальные траты, конечно, повлиял ряд факторов. Прежде всего - COVID, в том числе социальные ожидания населения, определенные, может быть, патерналистские настроения.

Если брать наших соседей, ни у кого нет такого социального бюджета, как у нас.

Когда многие критикуют государство, прежде всего надо задуматься: а что государство нам дает? Государство реально заботится обо всех. О многодетных матерях, о тех, кто потерял кормильца, о беременных женщинах, о детях, оставшихся сиротами...

Бюджет развития - это инфраструктура прежде всего. Это фондирование институтов развития, для того, чтобы мы могли развивать крупные инвестиционные проекты. Это фондирование фонда развития предпринимательства ДАМУ для того, чтобы поддерживать малый и средний бизнес. Бюджет развития у нас на сегодняшний день всего лишь 8 процентов. Это 2 триллиона тенге.

На следующий год в прогнозе он стоит 6 процентов (1,4 триллиона тенге). А потом он падает - там меньше, чем 6 процентов. У нас практически бюджета развития нет. А бюджет развития - это будущее государства. Почему все это произошло? Потому что у нас по основному налогу, по НДС в данном случае, после реформы с 1995-го по 2009 год практически была произведена достаточно серьезная либерализация.

Огромная часть бизнеса НДС не платит. Вот у нас на сегодняшний день больше двух миллионов ста тысяч бизнесменов в стране, из них НДС-плательщиками являются 137 тысяч компаний. 

Реально платят НДС 4 процента от всего бизнеса. Они на себе всю эту нагрузку несут.

Есть порог, на сегодняшний день это 78 миллионов тенге. Те, кто ниже этого порога, не платят НДС. Есть специальный налоговый режим. Если у тебя совокупный годовой доход порядка 2,4 миллиарда тенге и ты работаешь в определенных ОКЭДах (это классификатор экономической деятельности). В данном случае 364 ОКЭДа, тогда тоже не платишь НДС, а платишь так называемый розничный налог.

Розничный налог достигает 4 процентов, но местные исполнительные органы могут уменьшить его в два раза, чем многие, кстати говоря, и воспользовались. И вот получается такая интересная ситуация.

4 процента находятся на общеустановленном режиме, они платят все виды налогов, несут на себе всю нагрузку. А  большая часть не платит вообще ничего по сравнению с ними. При этом некоторые занимаются одним и теми же видами деятельности.

У нас пошло раздробление компаний. В этом нет ничего плохого. Это называется оптимизация налогов. Если официально законодательство позволяет это делать, естественно, бизнес, как вода, он будет стремиться туда, где легче течь. Но это потому что государство им позволило. Мы до этой степени либерализовали режимы. И здесь-то вот основная проблема и заключается. Имеем ли мы возможности до такой степени заниматься подобного рода либерализацией, если мы ставим перед собой подобный род задач, как сейчас, зайти в тридцатку ведущих стран мира? Если брать долгосрочную перспективу и прежде всего думать о будущем стране и о наших детях, то очевидно, что мы не можем этим заниматься.

Надо ситуацию каким-то образом исправлять. Ведь бизнесмен думает очень просто: если у него есть возможность не платить, он не будет платить. Если другой бизнесмен видит, что его конкурент не платит и при этом благодаря налоговой оптимизации у него себестоимость товара и стоимость товара ниже, он тоже не будет платить.

Это дробление разделило страну, в стране появились официальные налоговые офшоры. И все к этому привыкли. И поэтому реформа встречает жесткое сопротивление по всем направлениям.

У всех этих групп есть лоббисты, и на максимальных оборотах сейчас работает пропагандистская машина. Я думаю, завтра будет у нас достаточно много оппонентов, у них будут аргументы. Наш основной аргумент - это будущее страны и будущее наших детей.

Многие говорят о том, что нам необходимо сократить расходы государства, но мы сейчас и занимаемся этим. В том числе мы пытаемся сократить социальные расходы. Потому что, когда говорят сократить расходы государства, прежде всего это значит сократить социальные расходы. У нас, честно говоря, других расходов нет.

 Есть прогнозы, что масштабно будут закрываться предприятия, что потребительская способность сильно упадет, ну и протестные настроения...

- Вчера в Алматы один эксперт сказал, что будет стагфляция (ситуация, в которой экономический спад и депрессивное состояние экономики сочетаются с ростом цен — инфляцией - прим. редакции). Но, честно говоря, я бы не стал разделять такого рода опасения. Может быть все, что угодно. Но опасения, что произойдет замедление темпов роста экономики, что реформа не даст тех результатов, которые мы планируем, бизнес проголосует ногами либо уйдет в тень, произойдут массовые банкротства и так далее. Это было бы возможно, если бы эта реформа давала бы какое-то определяющее, очень высокое значение инфляции и поднимала бы ставку на очень высокую высоту.

Но мы стартуем со ставки НДС 12 процентов. Она одна из самых низких в регионе. Такая ставка у нас на сегодняшний день. Если брать Евразийский экономический союз, то Россия, Армения, Беларусь - ставка 20 процентов. В Кыргызстане 12 процентов, в Узбекистане, тоже 12 процентов.

Но ни в Кыргызстане, ни в Узбекистане нет такой социальной нагрузки на бюджет, как у нас. Мы тратим очень много. То есть что такое социальная поддержка? Мы фактически компенсируем огромному количеству населения большое количество затрат.

У нас одна из самых низких ставок по сравнению с соседними странами. Мы поднимаем ее на незначительную величину. Мы поднимаем транзитный налог, который на себестоимости продукции не отражается. Он отражается на конечной цене продукции, да, это безусловно. И он вызовет рост инфляции на 3−3,5 процента, мы уже посчитали, что является абсолютно некритичным. Это будут краткосрочные повышения.

Любая реформа бесполезна, если ты не знаешь, что делать с ее итогами. В данном случае у нас есть достаточно четкое понимание того, куда мы собираемся направить финансовые средства, которые в результате реформы придут. Все они пойдут в реальный сектор экономики, прежде всего - на поддержку бизнеса, прежде всего - на поддержку малого и среднего бизнеса. В этом году будет создан фонд гарантирования на базе фонда ДАМУ. Что это означает? Емкость фонда будет увеличена.

Возможности фонда по финансированию инженерно-коммунальной инфраструктуры будут значительно увеличены. Возможности фонда по субсидированию будут увеличены. Институты развития будут фондированы. Мы планируем фондировать их либо бюджетировать минимум на 300-500 миллиардов в год.

Это позволит емкость кредитования увеличить до 2−2,5 триллиона тенге наших институтов развития. Мы увеличим механизмы гарантирования для банков второго уровня. Сейчас очень активно Агентство по развитию финансового рынка, Национальный банк работают над тем, чтобы сузить потребительское кредитование банков. И у них это получается.

Государство будет кредитовать только в тех секторах, которые мы считаем приоритетными. Вы слышали же выступление Главы государства. Он сказал, это IT, искусственный интеллект, туризм, транспортная логистика, это редкоземельная металлургия, металлургия в целом, геологоразведка, нефтехимия, нефтехимия. Я бы добавил туда еще пищевую промышленность.

У нас, я надеюсь, устойчивость государственных финансов повысится, доходная часть бюджета значительно вырастет и расходная часть бюджета значительно вырастет. Бюджет развития мы собираемся как минимум в два раза увеличить. Но, честно говоря, у меня у самого мечта довести его до 20 процентов, как у ведущих стран. На следующий год запланировано 6 процентов, то есть надо увеличить не в два, а в три раза. Это, конечно, сверхзадача, но попытаемся ее каким-то образом выполнять.

- По инфляции, мне кажется, что у вас оптимистичные прогнозы. Есть ощущение, что это будет не 4,5 процента, это будет двузначная цифра. 30−20 процентов...

- Инфляцией занимается у нас Национальный банк. У Национального банка есть своя макрофинансовая модель. Пока Национальный банк не ошибался в 10 раз. Он, может быть, ошибался на пару процентов, но в 10 раз никогда не ошибался.

Я, честно говоря, уверен в наших расчетах. Это достаточно скромные, но, естественно, болезненные изменения. Это новый взгляд на то, какими должны быть отношения внутри государства. Если хотите, это новый общественный договор. Мы сделаем для бизнеса все, что от нас зависит, поэтому, конечно, придется выдержать определенное противодействие, но мы уверены в своей позиции.

Нам несколько раз предлагали от нее отказаться, говорили, что она ошибочная. Вы заметили, что, когда на расширенном заседании правительство объявляло об этой реформе, мы не называли ставку НДС, потому что еще до сих пор, к тому моменту, не обсудили ее со всеми стейкхолдерами, с бизнес-сообществом прежде всего, не посчитали реакцию населения...

Если брать экстраполяцию, с учетом того, что сейчас повышаются коммунальные услуги, ГСМ будет повышаться. Наверное, в этом году мы уложимся где-то в цифру 9-10 процентов. 

Это будет база для следующего года... Это не страшно для нас.